Екатерина Сергиенко родилась и выросла в Крыму. 25 лет назад в связи с замужеством переехала в Новосибирск. С 2012 года в ее жизни появилась фотография. Екатерина стала призером в номинации «Звук. Ритм. Музыка. Время» в категории «Фотосерия» со своей работой «Поэзия музыки в жестах», о закулисье создания которого (и не только) мы узнаем много интересного.
— Как прошло Ваше участие в конкурсе Аргус, есть ли особые моменты, которые можете отметить?
В фотоконкурсе впервые участвовала в прошлом году. Понравилось, что организаторы чутко и оперативно реагировали на все возникающие вопросы, старались постоянно быть на связи, подсказывали и помогали — всё это формировало представление о нём. Приятно было получить не только цифровой вариант диплома победителя, но и печатный — его отправили почтой. Присылались все материалы о выставке: новостные сюжеты на телевидении, ролики о монтаже, открытии и церемонии награждения. Всё это оставило приятные впечатления и воспоминания. Вообще, к различного рода конкурсам отношусь весьма скептически. Потому что зачастую (и даже как правило) оценка работ носит чисто субъективный характер, по принципу «нравится — не нравится», и многие хорошие и довольно сильные снимки остаются в тени. В конкурсе «Аргус» решила участвовать не в последнюю очередь потому, что он призван показать, насколько фотография расширяет границы творчества, к тому же именно здесь я нашла номинацию, куда можно подать свои работы, причем как одиночные, так и серию. Для меня, автора международного проекта «Поэзия музыки в жестах», было немаловажно, что один из организаторов — Юрий Абрамович Башмет, чьим автографом на дипломе призёра я очень дорожу. А поскольку мой проект рассказывает о дирижёрах, фотоконкурс стал прекрасной возможностью показать некоторых из них. Впечатлили весьма разноплановые работы коллег, восхитило их видение окружающего мира и людей. Наверное, ради этого и стоит участвовать.
— В Вашей серии «Поэзия музыки в жестах» — портреты дирижёров и их точно увиденные эмоции, которые обычно скрыты от публики. Расскажите о самом процессе съемки, ведь помимо удачи поймать нужный момент, важна и точка съёмки, а Вы словно были максимально близки к героям портретов.
Совместный процесс создания магии, а музыка именно такова, подразумевает множество нюансов и тонкостей, которые, словно бриллиант, поддаются огранке музыкантами, и тогда рождается самый настоящий шедевр. Поймать нужный момент — задача не из лёгких, но тем интереснее запечатлеть неуловимое. Безусловно, точка съёмки очень важна, можно сказать, от этого и зависит конечный результат. Но далеко не всегда условия идеальны, скорее даже наоборот. Где и как только не приходилось снимать. На самом деле от маэстро я довольно далеко, помогает телеобъектив. Стараюсь не мешать музыкантам, надеваю специальные тапочки и вообще одеваюсь так, чтобы не маячить ярким пятном и никого не отвлекать.
— Вы сотрудничаете с филармонией в Новосибирске —расскажите об этом опыте и деталях работы. Какие есть ещё проекты в сотрудничестве с ними или, может, планы на новые работы?
Сотрудничество началось в 2015 году. Сначала по просьбе пресс-службы снимала репортажи различных концертов, а поскольку всегда любила музыку, заинтересовалась, как дирижёр взаимодействует с музыкантами. Так я попала на репетицию Эстрадного оркестра Новосибирской филармонии — это самый молодой её коллектив, но очень талантливый и многими любимый. Виктор Викторович Иванов, художественный руководитель и главный дирижёр, произвёл на меня огромное впечатление. Наблюдая за его работой на концертах, я поняла, что у маэстро может быть выразительной даже спина. Процесс настолько увлек, что я стала пробовать фотографировать его коллег, но тогда не задумывалась, во что это вырастет. Это поистине бесценный опыт, и без помощи многих прекрасных людей моего проекта просто не было бы. Поскольку я не штатный фотограф, каждую съёмку нужно согласовывать и с дирижёром, и с филармонией. Мне помогают руководитель пресс-службы, директор и инспектор оркестра, за что им очень благодарна. Других проектов пока нет, поскольку я всецело поглощена съёмкой дирижёров и мне интересны новые лица, а значит, и впечатления. К тому же не всегда сразу удается достичь желаемого результата; бывает, что одного и того же маэстро фотографирую несколько раз, но всегда придерживаюсь правила, которое сама для себя вывела и раз и навсегда установила: никогда не публикую несогласованные снимки. То есть свет видят ровно те фото, которые одобрены; остальные лежат в архиве. Говорить о планах, наверное, преждевременно — не зря же есть пословица: «Хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах». Не хочу лукавить, задумки есть, но воплотятся ли они в жизнь, зависит не только от меня — очень много слагаемых. Поэтому исповедую принцип «Всему своё время»: считаю, если суждено, рано или поздно так или иначе всё сложится. Не могу не отметить многолетнее сотрудничество с Транссибирским арт-фестивалем — благодаря ему у меня есть возможность поработать со многими зарубежными дирижёрами, что, конечно же, значительно расширяет географию моего проекта. Дорожу пониманием, всесторонней помощью и поддержкой пресс-секретаря фестиваля Майи Михайловой — переоценить их невозможно. Довелось снимать и в Новосибирском театре оперы и балета, и я благодарна всем, кто в этом содействовал: руководителям пресс-службы, дирижёрам и их директорам.
— Работаете ли Вы только на репетициях и/или из закулисья во время выступления тоже? Что предпочтительнее и каковы особенности такой работы?
В основном работаю на репетициях, но снимала и на концертах. Особенности есть в обоих случаях. Репетиция интересна тем, что у каждого дирижёра свои тонкости работы, а значит, и процесс идёт по-разному. Во время выступления нужно не только следить за объектом съёмки, но и стараться не отвлекать зрителей своим присутствием. Отдать предпочтение какому-то одному способу сложно, поскольку нюансы есть везде.
— Наверняка Вы не один десяток раз слышали произведения музыкальной классики — есть ли Ваши любимые, при исполнении которых чувствуете особое единение музыки и фотографии, или же предпочитаете наслаждаться моментом?
Как правило, я сконцентрирована на том, чтобы не упустить кадр, поэтому наслаждаться даже самым любимым произведением становится проблематично. Полностью погрузиться в музыку, прочувствовать её во всей полноте можно уже на концерте. И все же даже на репетиции бывают моменты, когда я понимаю, что забываю работать и боюсь дышать — настолько глубоко трогает музыка. Здесь уместно привести слова любимого мной (и очень-очень многими) Юрия Темирканова: «Нужно, чтобы накал страстей взволновал зрителя, пусть даже он и не осознаёт, откуда, собственно, пришёл этот эмоциональный накал. Например, порой слушаю музыку Баха и улыбаюсь от счастья, даже не зная отчего. И здесь то же самое. Это очень тонкая, но важная вещь». Навсегда запомнила, как в 2018 году маэстро Кент Нагано с оркестром репетировали «Так говорил Заратустра» Рихарда Штрауса — в какой-то момент ощутила и мурашки, и мороз по коже, и даже ком в горле; чуть не заплакала. Наверное, именно об этом и говорил Юрий Хатуевич.
— Насколько Ваша деятельность литературного редактора и литература в целом оказывают влияние на фотографию? Находите ли Вы вдохновение в определённых строках, может, коллекционируете высказывания или отрывки, которые созвучны Вашему видению (возможно, приведёте несколько примеров)?
Как к редактору ко мне попадает множество литературы самой разной тематики: это и медицина, и искусство, в том числе кино и музыка, научпоп, и даже ветеринария. Влияние на фотографию скорее оказывают те книги, что читаю вне работы. К сожалению, на всё не хватает времени, но то, что прочитано, оставляет след в душе. На полке меня ждут несколько книг, посвященных дирижёрской профессии и миру музыки: «Нота. Жизнь Рудольфа Баршая, рассказанная им в фильме Олега Дормана», Харуки Мураками «Беседы о музыке с Сэйдзи Одзавой», Норман Лебрехт «Маэстро Миф. Великие дирижёры в схватке за власть», Шарль Мюнш «Я — дирижёр», Джон Мосери «Маэстро и их музыка. Как работают великие дирижёры», Владимир Зисман «Путеводитель по оркестру и его задворкам». Увлёкшись дирижёрской профессией, я стала искать книги о ней. Первой оказалась «Несведущий маэстро. Принципы управления шести великих дирижёров XX века». Ее автор, Итай Талгам, весьма красноречиво описывает стили работы Риккардо Мути, Артуро Тосканини, Рихарда Штрауса, Герберта фон Караяна, Карлоса Клайбера и Леонарда Бернстайна. Впечатления от прочитанного очень противоречивые. А вот книга «Юрий Темирканов. Монолог» Джамили Хагаровой растрогала до глубины души. И я поистине счастлива, что купила её, когда вдруг поймала дополнительный тираж. Уверена, вернусь к ней ещё не раз: читая, создавалось ощущение, будто лично беседую с маэстро, и он делится своим жизненным опытом, щедро и без остатка… Я с юности выписывала в блокнот цитаты из книг, а читала всегда очень много. Отвечая на вопрос, мне хотелось бы привести несколько отрывков из книги о Юрии Темирканове.
«Я всю жизнь посвятил дирижированию, и если бы спросили меня сегодня: что это за профессия — дирижёр, я бы ответил: чудовищная профессия! Ничего общего не имеющая с той, какой рисуется она многим — легко, весело, фрак, огни рампы, власть над сотней музыкантов. Публика всегда видит только часть жизни артиста, музыканта. Эта часть парадная и красивая. Мало кто знает и видит ту каждодневную страшную работу, которую мы делаем. На самом деле это очень трудное ремесло. […] у артиста нет выходных — постоянная зависимость от профессии, и даже ночью снится тоже что-то вокруг профессии. Мы не свободны ни на минуту. Это огромный труд, каждый раз экзамен, волнение. Причём дирижёр всегда один — как капитан на мостике. Привыкнуть к тому, что на тебе сосредоточены взгляды сотен людей, невозможно, и я всегда волнуюсь, даже на репетиции».
«На репетициях я работаю над воплощением замысла композитора, заостряю внимание оркестра на температуре кульминаций, добиваюсь точных смысловых акцентов, красоты звучания. Но все же репетиция — это только фундамент, на который ставят дом. Здесь нельзя сделать всё окончательно. Если на концерте не рождается чудо, если заранее знаешь, как всё прозвучит, тогда искусства нет, есть чистое, пусть высокопрофессиональное, ремесленничество. Нельзя отрепетировать вдохновение!»
«Профессия дирижёра — это шаманство какое-то. Почему? Я сам хотел бы, чтобы кто-то ответил мне на этот вопрос так, чтобы больше к нему не возвращаться. Но, думаю, это невозможно. В искусстве вообще много загадок. […] Но иногда возвращаешься домой после длительных изнуряющих репетиций, а на душе тревожно или ещё хуже — пусто. Не донёс, не смог… И не спишь, мысленно листаешь партитуру, ищешь ту волшебную ноту, тот знак откровения…»
«Бытует мнение, что оркестру вредна демократия, и дирижёр может управлять им, лишь будучи диктатором. Но это лишь половина правды. Профессия дирижёра меняется со временем, как и общество. В эпоху диктаторов и дирижёры становились такими же — единовластными и непререкаемыми. И наоборот. И сегодня дирижёр — не диктатор, а, если выразиться интеллигентнее, он „первый среди равных“».
«Я многие годы придерживаюсь абсолютно традиционной концертной одежды — надеваю только фрак, за редким исключением. Если концерт где-нибудь на открытой площадке в жару, могу надеть легкую чёрную рубашку навыпуск. Когда спрашивают, зачем такой консерватизм, говорю, что так удобнее, и рассказываю притчу. После революции все грабили богатых. И как-то крестьянин пошёл на базар, а там продают ворованный фрак. Он смотрел, смотрел и купил. Надел и пошёл пахать. Сосед говорит: „Ты что, с ума сошёл?“ А он отвечает: „ Ты знаешь, очень удобно. Спереди не мешает, сзади не поддувает“. Вот и мне тоже так… А вообще я всегда обращаю внимание на одежду, потому что моя профессия не позволяет быть немытым, помятым, неопрятным. Ведь каждый день выходишь перед оркестром, где сто с лишним человек обязаны смотреть на тебя, надо проявлять к ним уважение. Не говоря уже о зрителях…»
Познакомиться ближе с работами художницы:
VK https://vk.com/ekaterinasergienko
https://vk.com/poetry_of_music_in_gestures
Беседовала команда Международной биеннале фотографии PhotoVisa.
— Как прошло Ваше участие в конкурсе Аргус, есть ли особые моменты, которые можете отметить?
В фотоконкурсе впервые участвовала в прошлом году. Понравилось, что организаторы чутко и оперативно реагировали на все возникающие вопросы, старались постоянно быть на связи, подсказывали и помогали — всё это формировало представление о нём. Приятно было получить не только цифровой вариант диплома победителя, но и печатный — его отправили почтой. Присылались все материалы о выставке: новостные сюжеты на телевидении, ролики о монтаже, открытии и церемонии награждения. Всё это оставило приятные впечатления и воспоминания. Вообще, к различного рода конкурсам отношусь весьма скептически. Потому что зачастую (и даже как правило) оценка работ носит чисто субъективный характер, по принципу «нравится — не нравится», и многие хорошие и довольно сильные снимки остаются в тени. В конкурсе «Аргус» решила участвовать не в последнюю очередь потому, что он призван показать, насколько фотография расширяет границы творчества, к тому же именно здесь я нашла номинацию, куда можно подать свои работы, причем как одиночные, так и серию. Для меня, автора международного проекта «Поэзия музыки в жестах», было немаловажно, что один из организаторов — Юрий Абрамович Башмет, чьим автографом на дипломе призёра я очень дорожу. А поскольку мой проект рассказывает о дирижёрах, фотоконкурс стал прекрасной возможностью показать некоторых из них. Впечатлили весьма разноплановые работы коллег, восхитило их видение окружающего мира и людей. Наверное, ради этого и стоит участвовать.
— В Вашей серии «Поэзия музыки в жестах» — портреты дирижёров и их точно увиденные эмоции, которые обычно скрыты от публики. Расскажите о самом процессе съемки, ведь помимо удачи поймать нужный момент, важна и точка съёмки, а Вы словно были максимально близки к героям портретов.
Совместный процесс создания магии, а музыка именно такова, подразумевает множество нюансов и тонкостей, которые, словно бриллиант, поддаются огранке музыкантами, и тогда рождается самый настоящий шедевр. Поймать нужный момент — задача не из лёгких, но тем интереснее запечатлеть неуловимое. Безусловно, точка съёмки очень важна, можно сказать, от этого и зависит конечный результат. Но далеко не всегда условия идеальны, скорее даже наоборот. Где и как только не приходилось снимать. На самом деле от маэстро я довольно далеко, помогает телеобъектив. Стараюсь не мешать музыкантам, надеваю специальные тапочки и вообще одеваюсь так, чтобы не маячить ярким пятном и никого не отвлекать.
— Вы сотрудничаете с филармонией в Новосибирске —расскажите об этом опыте и деталях работы. Какие есть ещё проекты в сотрудничестве с ними или, может, планы на новые работы?
Сотрудничество началось в 2015 году. Сначала по просьбе пресс-службы снимала репортажи различных концертов, а поскольку всегда любила музыку, заинтересовалась, как дирижёр взаимодействует с музыкантами. Так я попала на репетицию Эстрадного оркестра Новосибирской филармонии — это самый молодой её коллектив, но очень талантливый и многими любимый. Виктор Викторович Иванов, художественный руководитель и главный дирижёр, произвёл на меня огромное впечатление. Наблюдая за его работой на концертах, я поняла, что у маэстро может быть выразительной даже спина. Процесс настолько увлек, что я стала пробовать фотографировать его коллег, но тогда не задумывалась, во что это вырастет. Это поистине бесценный опыт, и без помощи многих прекрасных людей моего проекта просто не было бы. Поскольку я не штатный фотограф, каждую съёмку нужно согласовывать и с дирижёром, и с филармонией. Мне помогают руководитель пресс-службы, директор и инспектор оркестра, за что им очень благодарна. Других проектов пока нет, поскольку я всецело поглощена съёмкой дирижёров и мне интересны новые лица, а значит, и впечатления. К тому же не всегда сразу удается достичь желаемого результата; бывает, что одного и того же маэстро фотографирую несколько раз, но всегда придерживаюсь правила, которое сама для себя вывела и раз и навсегда установила: никогда не публикую несогласованные снимки. То есть свет видят ровно те фото, которые одобрены; остальные лежат в архиве. Говорить о планах, наверное, преждевременно — не зря же есть пословица: «Хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах». Не хочу лукавить, задумки есть, но воплотятся ли они в жизнь, зависит не только от меня — очень много слагаемых. Поэтому исповедую принцип «Всему своё время»: считаю, если суждено, рано или поздно так или иначе всё сложится. Не могу не отметить многолетнее сотрудничество с Транссибирским арт-фестивалем — благодаря ему у меня есть возможность поработать со многими зарубежными дирижёрами, что, конечно же, значительно расширяет географию моего проекта. Дорожу пониманием, всесторонней помощью и поддержкой пресс-секретаря фестиваля Майи Михайловой — переоценить их невозможно. Довелось снимать и в Новосибирском театре оперы и балета, и я благодарна всем, кто в этом содействовал: руководителям пресс-службы, дирижёрам и их директорам.
— Работаете ли Вы только на репетициях и/или из закулисья во время выступления тоже? Что предпочтительнее и каковы особенности такой работы?
В основном работаю на репетициях, но снимала и на концертах. Особенности есть в обоих случаях. Репетиция интересна тем, что у каждого дирижёра свои тонкости работы, а значит, и процесс идёт по-разному. Во время выступления нужно не только следить за объектом съёмки, но и стараться не отвлекать зрителей своим присутствием. Отдать предпочтение какому-то одному способу сложно, поскольку нюансы есть везде.
— Наверняка Вы не один десяток раз слышали произведения музыкальной классики — есть ли Ваши любимые, при исполнении которых чувствуете особое единение музыки и фотографии, или же предпочитаете наслаждаться моментом?
Как правило, я сконцентрирована на том, чтобы не упустить кадр, поэтому наслаждаться даже самым любимым произведением становится проблематично. Полностью погрузиться в музыку, прочувствовать её во всей полноте можно уже на концерте. И все же даже на репетиции бывают моменты, когда я понимаю, что забываю работать и боюсь дышать — настолько глубоко трогает музыка. Здесь уместно привести слова любимого мной (и очень-очень многими) Юрия Темирканова: «Нужно, чтобы накал страстей взволновал зрителя, пусть даже он и не осознаёт, откуда, собственно, пришёл этот эмоциональный накал. Например, порой слушаю музыку Баха и улыбаюсь от счастья, даже не зная отчего. И здесь то же самое. Это очень тонкая, но важная вещь». Навсегда запомнила, как в 2018 году маэстро Кент Нагано с оркестром репетировали «Так говорил Заратустра» Рихарда Штрауса — в какой-то момент ощутила и мурашки, и мороз по коже, и даже ком в горле; чуть не заплакала. Наверное, именно об этом и говорил Юрий Хатуевич.
— Насколько Ваша деятельность литературного редактора и литература в целом оказывают влияние на фотографию? Находите ли Вы вдохновение в определённых строках, может, коллекционируете высказывания или отрывки, которые созвучны Вашему видению (возможно, приведёте несколько примеров)?
Как к редактору ко мне попадает множество литературы самой разной тематики: это и медицина, и искусство, в том числе кино и музыка, научпоп, и даже ветеринария. Влияние на фотографию скорее оказывают те книги, что читаю вне работы. К сожалению, на всё не хватает времени, но то, что прочитано, оставляет след в душе. На полке меня ждут несколько книг, посвященных дирижёрской профессии и миру музыки: «Нота. Жизнь Рудольфа Баршая, рассказанная им в фильме Олега Дормана», Харуки Мураками «Беседы о музыке с Сэйдзи Одзавой», Норман Лебрехт «Маэстро Миф. Великие дирижёры в схватке за власть», Шарль Мюнш «Я — дирижёр», Джон Мосери «Маэстро и их музыка. Как работают великие дирижёры», Владимир Зисман «Путеводитель по оркестру и его задворкам». Увлёкшись дирижёрской профессией, я стала искать книги о ней. Первой оказалась «Несведущий маэстро. Принципы управления шести великих дирижёров XX века». Ее автор, Итай Талгам, весьма красноречиво описывает стили работы Риккардо Мути, Артуро Тосканини, Рихарда Штрауса, Герберта фон Караяна, Карлоса Клайбера и Леонарда Бернстайна. Впечатления от прочитанного очень противоречивые. А вот книга «Юрий Темирканов. Монолог» Джамили Хагаровой растрогала до глубины души. И я поистине счастлива, что купила её, когда вдруг поймала дополнительный тираж. Уверена, вернусь к ней ещё не раз: читая, создавалось ощущение, будто лично беседую с маэстро, и он делится своим жизненным опытом, щедро и без остатка… Я с юности выписывала в блокнот цитаты из книг, а читала всегда очень много. Отвечая на вопрос, мне хотелось бы привести несколько отрывков из книги о Юрии Темирканове.
«Я всю жизнь посвятил дирижированию, и если бы спросили меня сегодня: что это за профессия — дирижёр, я бы ответил: чудовищная профессия! Ничего общего не имеющая с той, какой рисуется она многим — легко, весело, фрак, огни рампы, власть над сотней музыкантов. Публика всегда видит только часть жизни артиста, музыканта. Эта часть парадная и красивая. Мало кто знает и видит ту каждодневную страшную работу, которую мы делаем. На самом деле это очень трудное ремесло. […] у артиста нет выходных — постоянная зависимость от профессии, и даже ночью снится тоже что-то вокруг профессии. Мы не свободны ни на минуту. Это огромный труд, каждый раз экзамен, волнение. Причём дирижёр всегда один — как капитан на мостике. Привыкнуть к тому, что на тебе сосредоточены взгляды сотен людей, невозможно, и я всегда волнуюсь, даже на репетиции».
«На репетициях я работаю над воплощением замысла композитора, заостряю внимание оркестра на температуре кульминаций, добиваюсь точных смысловых акцентов, красоты звучания. Но все же репетиция — это только фундамент, на который ставят дом. Здесь нельзя сделать всё окончательно. Если на концерте не рождается чудо, если заранее знаешь, как всё прозвучит, тогда искусства нет, есть чистое, пусть высокопрофессиональное, ремесленничество. Нельзя отрепетировать вдохновение!»
«Профессия дирижёра — это шаманство какое-то. Почему? Я сам хотел бы, чтобы кто-то ответил мне на этот вопрос так, чтобы больше к нему не возвращаться. Но, думаю, это невозможно. В искусстве вообще много загадок. […] Но иногда возвращаешься домой после длительных изнуряющих репетиций, а на душе тревожно или ещё хуже — пусто. Не донёс, не смог… И не спишь, мысленно листаешь партитуру, ищешь ту волшебную ноту, тот знак откровения…»
«Бытует мнение, что оркестру вредна демократия, и дирижёр может управлять им, лишь будучи диктатором. Но это лишь половина правды. Профессия дирижёра меняется со временем, как и общество. В эпоху диктаторов и дирижёры становились такими же — единовластными и непререкаемыми. И наоборот. И сегодня дирижёр — не диктатор, а, если выразиться интеллигентнее, он „первый среди равных“».
«Я многие годы придерживаюсь абсолютно традиционной концертной одежды — надеваю только фрак, за редким исключением. Если концерт где-нибудь на открытой площадке в жару, могу надеть легкую чёрную рубашку навыпуск. Когда спрашивают, зачем такой консерватизм, говорю, что так удобнее, и рассказываю притчу. После революции все грабили богатых. И как-то крестьянин пошёл на базар, а там продают ворованный фрак. Он смотрел, смотрел и купил. Надел и пошёл пахать. Сосед говорит: „Ты что, с ума сошёл?“ А он отвечает: „ Ты знаешь, очень удобно. Спереди не мешает, сзади не поддувает“. Вот и мне тоже так… А вообще я всегда обращаю внимание на одежду, потому что моя профессия не позволяет быть немытым, помятым, неопрятным. Ведь каждый день выходишь перед оркестром, где сто с лишним человек обязаны смотреть на тебя, надо проявлять к ним уважение. Не говоря уже о зрителях…»
Познакомиться ближе с работами художницы:
VK https://vk.com/ekaterinasergienko
https://vk.com/poetry_of_music_in_gestures
Беседовала команда Международной биеннале фотографии PhotoVisa.